Запомните, Рошфор, для меня нет ничего невозможного...
Шла по улице, просто чтобы пройтись, не оставаться на одном месте. Под ветром и дождём волосы завились кольцами, рассыпались по плечам небрежно. Каблуки об асфальт - стучат, огромные и неудобные - не замечаю. Почти бегу. И кто-то ловит за руку, останавливает. Знаете, как на тарпана - лассо. Я даже поперхнулась от возмущения.
- Куда бежишь? - спросил он, прищурившись от света фонарей. - Ну у тебя и глазищи! Словно весь мир тебе принадлежит.
- Так и есть, - буркаю я.
- Что случилось? - ну он-то всегда заметит.
- Владьку обидели... - и тут я начинаю рыдать.
- Ну, - он крепко обнимает меня и целует. И не отпускает долго. И руки у него тёплые, и губы - мягкие. И мне, чую, не вырваться. Никак. Можно тут и погибнуть, в кольце его рук.
И он отпускает меня только тогда, когда я перестаю сопротивляться, когда признаю его силу. И тогда я тихонько плачу на его плече. А он гладит меня по волосам, по буйной гриве, свернувшейся, как змея, кольцами.
- Всё пройдёт, - говорит он, - теперь я сам буду его учить. Ему просто позавидовали, это проходит.
Потом я посмотрела на небо и сказала.
- Хорошая погода. Тепло и мелкий дождь... Мне Алекс показывал, как хорошо сейчас сидится на крыше...
Он улыбнулся, потому что понял меня.
- У меня нет ключей от чердаков, но мы можем купить кофе в автомате и выпить его, сидя на скамейке. Под ветром, дождём и листьями, которые так похожи на твои волосы...
Да, мы пили кофе. Пополам с дождём. И целовались. Было восемь часов вечера.
- Куда бежишь? - спросил он, прищурившись от света фонарей. - Ну у тебя и глазищи! Словно весь мир тебе принадлежит.
- Так и есть, - буркаю я.
- Что случилось? - ну он-то всегда заметит.
- Владьку обидели... - и тут я начинаю рыдать.
- Ну, - он крепко обнимает меня и целует. И не отпускает долго. И руки у него тёплые, и губы - мягкие. И мне, чую, не вырваться. Никак. Можно тут и погибнуть, в кольце его рук.
И он отпускает меня только тогда, когда я перестаю сопротивляться, когда признаю его силу. И тогда я тихонько плачу на его плече. А он гладит меня по волосам, по буйной гриве, свернувшейся, как змея, кольцами.
- Всё пройдёт, - говорит он, - теперь я сам буду его учить. Ему просто позавидовали, это проходит.
Потом я посмотрела на небо и сказала.
- Хорошая погода. Тепло и мелкий дождь... Мне Алекс показывал, как хорошо сейчас сидится на крыше...
Он улыбнулся, потому что понял меня.
- У меня нет ключей от чердаков, но мы можем купить кофе в автомате и выпить его, сидя на скамейке. Под ветром, дождём и листьями, которые так похожи на твои волосы...
Да, мы пили кофе. Пополам с дождём. И целовались. Было восемь часов вечера.