Запомните, Рошфор, для меня нет ничего невозможного...
медленно. Осколки льда режут губы в кровь, когда хочу произнести твое имя. Не нужно ворошить прошлое... Это ты сказал. Мне остались лишь твои фразы. Обрывочные, на грани истерии, но удивительно мудрые. Прошлое не вернешь, а птица, даже посаженная на ладонь - улетит.
Вечность за моей спиной. Это твои слова, не мои. И взгляд - в небо, за тучи, к звездам. Ты любил их, без труда находя Медведицу и подтрунивая надо мной, пока я безуспешно искала Орион.
Помнишь, как ты садился рядом, легко дыша мне в ухо, скользя губами по бьющейся жилке? Тогда ты был опасен...
-Не сопротивляйся... мне.
Кто бы мог воспротивиться?
Ты шутя разбивал сердца. И тут же залечивал раны. Но уносил искрящуюся жизнь. А люди были похожи на пустую шелуху после твоего ухода. Тихие, забывшие себя, мертвые. Ты впитывал чужую жизнь, пряча за маской истинные чувства. Только я знала тебя настоящего. Только я видела твое лицо. И слезы... Ты плакал только один раз. От бессилия. От того, что сломал игрушку. Помнишь? Как ребёнок, который не выдержал, заглянул в яркий пакетик и случайно повредил тонкий механизм. Кукла не танцует. Кто виноват...
Но тебе понравилось. Разрушать. Ох, сколько раз я ловила этот отблеск в твоих глазах... Смять, порвать, уничтожить... Это было проще. Ждать ты не умел. Не хотел. Боялся.
Но я помнила тебя другим. На плоской подушке рядом с моими коленями. С бокалом шампанского в руке и неизменной сигаретой. Не зажигал, просто крутил меж пальцев. Да, черта... Но улица пахла табаком. Тонкий, почти неразличимый запах. Он оставался на манжетах твоей рубашки, в небрежно остриженных кончиках волос, на судорожно сжатых губах.
И когда я клала голову тебе на грудь, наслаждаясь тихим "тук-тук" неторопливого сердца, ты тихонько читал мне стихи. Голос звучал глухо, болезненно проникая в уши. И слова меняли свое значение, обрастая подробностями, понятными лишь нам двоим.
А ночью, приподнявшись с подушки, я находила тебя за компьютером, читающим "еще чуть-чуть" из моих сочинений.
Ты звонил мне каждую минуту, чтобы просто бросить в трубку короткое "... люблю". И приходил тайком, бережно внося через порог розовые бутоны. А кот лениво косился на щедрые подношения и торопливо глодал нежные лепестки, урча от удовольствия.
Я никогда не интересовалась твоей тайной жизнью. А она была. Бесконечные звонки по мобильнику, завал писем в ящике, дорогие подарки от женщин. Твоих женщин.
Ты выбрасывал очередную вещицу в окно, лишь только я замечала обновку.
-Они для меня - ничто...
Ты улыбался лукаво. Умел уболтать, заставить забыть обо всём.
Но боль разрушила всё. Тогда в первый раз ты оттолкнул.
-Не подходи...
И морщинка в уголках рта - чужая. В глазах - предупреждение. Прочь! А страдание сочилось из зрачков.
Не подходи!
Теперь остался лишь шелест фольги, как тихий шёпот. Перекладываю обертки от шоколада. Считаю, улыбаюсь, вспоминая, как ты любил незаметно отломить бочок сладкой плитки. И таяла коричневая масса на губах... А я бережно стирала ароматные капли.
Ты знал всё наперед. Ты всё решил. За себя. И за меня. Убил обоих. Движением плеча выбив крестовину окна.
Почему солнце так слепит глаза? Если падать - то в ладони ветру. А сквозняк пойдет гулять по комнатам, выбивая пыль из старых подушек, на которых ты любил сидеть.
Я замерзаю. Но верю, что где-то там, недалеко от земли, меня подхватят твои руки. Вверх...
Вечность за моей спиной. Это твои слова, не мои. И взгляд - в небо, за тучи, к звездам. Ты любил их, без труда находя Медведицу и подтрунивая надо мной, пока я безуспешно искала Орион.
Помнишь, как ты садился рядом, легко дыша мне в ухо, скользя губами по бьющейся жилке? Тогда ты был опасен...
-Не сопротивляйся... мне.
Кто бы мог воспротивиться?
Ты шутя разбивал сердца. И тут же залечивал раны. Но уносил искрящуюся жизнь. А люди были похожи на пустую шелуху после твоего ухода. Тихие, забывшие себя, мертвые. Ты впитывал чужую жизнь, пряча за маской истинные чувства. Только я знала тебя настоящего. Только я видела твое лицо. И слезы... Ты плакал только один раз. От бессилия. От того, что сломал игрушку. Помнишь? Как ребёнок, который не выдержал, заглянул в яркий пакетик и случайно повредил тонкий механизм. Кукла не танцует. Кто виноват...
Но тебе понравилось. Разрушать. Ох, сколько раз я ловила этот отблеск в твоих глазах... Смять, порвать, уничтожить... Это было проще. Ждать ты не умел. Не хотел. Боялся.
Но я помнила тебя другим. На плоской подушке рядом с моими коленями. С бокалом шампанского в руке и неизменной сигаретой. Не зажигал, просто крутил меж пальцев. Да, черта... Но улица пахла табаком. Тонкий, почти неразличимый запах. Он оставался на манжетах твоей рубашки, в небрежно остриженных кончиках волос, на судорожно сжатых губах.
И когда я клала голову тебе на грудь, наслаждаясь тихим "тук-тук" неторопливого сердца, ты тихонько читал мне стихи. Голос звучал глухо, болезненно проникая в уши. И слова меняли свое значение, обрастая подробностями, понятными лишь нам двоим.
А ночью, приподнявшись с подушки, я находила тебя за компьютером, читающим "еще чуть-чуть" из моих сочинений.
Ты звонил мне каждую минуту, чтобы просто бросить в трубку короткое "... люблю". И приходил тайком, бережно внося через порог розовые бутоны. А кот лениво косился на щедрые подношения и торопливо глодал нежные лепестки, урча от удовольствия.
Я никогда не интересовалась твоей тайной жизнью. А она была. Бесконечные звонки по мобильнику, завал писем в ящике, дорогие подарки от женщин. Твоих женщин.
Ты выбрасывал очередную вещицу в окно, лишь только я замечала обновку.
-Они для меня - ничто...
Ты улыбался лукаво. Умел уболтать, заставить забыть обо всём.
Но боль разрушила всё. Тогда в первый раз ты оттолкнул.
-Не подходи...
И морщинка в уголках рта - чужая. В глазах - предупреждение. Прочь! А страдание сочилось из зрачков.
Не подходи!
Теперь остался лишь шелест фольги, как тихий шёпот. Перекладываю обертки от шоколада. Считаю, улыбаюсь, вспоминая, как ты любил незаметно отломить бочок сладкой плитки. И таяла коричневая масса на губах... А я бережно стирала ароматные капли.
Ты знал всё наперед. Ты всё решил. За себя. И за меня. Убил обоих. Движением плеча выбив крестовину окна.
Почему солнце так слепит глаза? Если падать - то в ладони ветру. А сквозняк пойдет гулять по комнатам, выбивая пыль из старых подушек, на которых ты любил сидеть.
Я замерзаю. Но верю, что где-то там, недалеко от земли, меня подхватят твои руки. Вверх...