Запомните, Рошфор, для меня нет ничего невозможного...
Это все Она начала, я тут ровно ни при чем. Пристала, впрочем, как и все девчонки, сочини да сочини сказку. Пусть маленькую, пусть плохонькую. Я отбивался, как мог, оправдываясь тем, что никогда в жизни прозу не писал, да и не в моих принципах выставлять неидеальную работу на суд, пусть даже пристрастный.
Мы пили чай, замечательный зеленый листовой, такой приятно заварить в маленьком японском чайничке и подать в низеньких пиалах без сахара, когда Она в очередной раз завела разговор на ту же тему. Последний Ее аргумент «Тебе жалко, что ли?» убил меня наповал и я поспешил выйти из гостиной. Я немного злился. Скорее на себя, чем на Нее. Не умею, не могу и всё-всё-всё, даже и не пытайтесь уверить в обратном!
Тут я ощутил тонкий запах дыма. Подняв голову, я разглядел небольшого человечка, удобно устроившегося у меня на письменном столе и курящего сигарету.
-Мальчик-с пальчик! - приветливо пояснил он, показывая на себя.
-Сигареты детям не игрушка! - перехватил я инициативу, отбирая у малыша тлевшую палочку и затягиваясь.
Вот черт, не курил уже два года, разучился, должно быть. Закашлявшись, загасил окурок и выбросил в корзину для бумаг.
-Табак настоян на мухоморах, - с гордостью просиял малый.
-Мне сказка нужна, - обратился я к нежданному гостю. – Знаешь, где раздобыть?
-Чего же проще, - мальчик-с пальчик презрительно выпятил нижнюю губу и указал на окно. – Перелезь через подоконник, там все и будет.
Вернувшись в гостиную, я отобрал у Нее недоеденную слойку. Проигнорировав недоумевающий взгляд, поднял на руки и отнес к окну. Человечка уже не было, лишь на моей вечерней корреспонденции темнели рассыпанные крошки махорки. Я потянул за ручку рамы, осторожно, боясь впустить злой северный ветер, завывавший снаружи. Но вместо ветра в комнату ворвался стойкий аромат лесных цветов. Она захлопала в ладоши. Взяв меня за руку, потянула на поляну, оказавшуюся за окном.
Яркое солнце ударило нам в глаза, заставив на несколько мгновений сощуриться. Небо казалось огромной голубой перевернутой чашей с тонким еле заметным рисунком барашков. Барашки жалобно косились на сочную травку, тянули шейки, но не решались сойти с небесного полотна.
Из-за толстого дуба послышалось натруженное рычание. Она испуганно вскрикнула и спряталась за мою спину. К нам шел медведь. Пошарив позади себя рукой, я прижал Ее к себе.
-Странный какой-то мишка, - указал я на огромную плетеную корзину за косматыми плечами топтыгина.
Отдуваясь и похрюкивая, косолапый приблизился к нам и опустился на пень. Оглядев нас с ног до головы, он вытащил старую закопченную флягу и протянул мне.
-На дорожку!
Я глотнул. Во фляге оказался чистый спирт. Захрустев пирожком, медведь подцепил когтем два румяных кругляша из короба и оделил нас.
-С яблоками, - застенчиво сказал он.
Ей выпечные изделия пришлись по вкусу, а спирт, само собой, я Ей и не предложил.
-Не подскажете путь до Бобруйска? – поинтересовался косолапый, подняв толстый зад с пенька. – Давно ищу.
Я отрицательно покачал головой, поскольку и сам не знал, где нахожусь. Миша покрутил смешной лопоухой головой.
-Ладно, дотопаю как-нибудь! – он взвалил короб на плечи.
Плетеная крышка тотчас откинулась и оттуда выглянула грязная голова с всклокоченными волосами.
-В Бобруйск, жывотное!
-Машенька? – я заглянул медведю за спину.
Поглядев на меня злыми глазами, тетка лет под сорок шлепнула топтыгина по загривку.
-Иду, иду, Марья Иванна, - засеменил бедняга.
Даже попрощаться не успел.
Мы пошли напрямик через лес. Она собирала букет из лесных фиалок и колокольчиков. И была счастлива. Что до меня, то мне хотелось определиться, где мы находимся. Солнце ощутимо припекало и хотелось пить. Наконец мы вышли на широкую тропинку. Рослые лопухи с видом опытных царедворцев вставали по бокам песчаной стежки. Тут я обнаружил в стороне небольшое углубление и немного влаги на дне. Опустился на колени и хотел было зачерпнуть воду ладонями. И получил сильный тычок в бок.
-Ты что? – передо мной стоял огромный козел. – Это моя ямка! Пошел прочь! – он затряс белой бородой и нацелил на меня рога.
-А чем докажешь? – зло ответил я, жажда мучила все больше.
-Мой след – моя вода! – проблеял козлик, ткнув копытом в мягкую землю. След его ноги точь-в-точь напоминал спорную ямку.
У меня зашевелились какие-то старые воспоминания про проклятие козлиного копытца. Превращаться сегодня не входило в мои планы, поэтому я встал, отряхнув брюки и отошел в сторону. Моя спутница закрывала рот ладошкой, чтобы не смеяться. Но я не в обиде. И попить не дали, и козлом выставили.
Большая бабочка с тонкими крылышками села мне на плечо, я тихонько отцепил шершавые лапки мотылька и протянул Ей. Вот так, а я к насекомым равнодушен. Хотя пестрые крылья неплохо гармонируют с Ее платьем.
-Смотри, дворец! – закричала Она, указывая пальчиком вперед.
Я лишь пожал плечами. Все, что было доступно моему зрению – это покосившаяся избушка. Подойдя ближе, я приметил под ней толстые страусиные ноги.
«Дожили!» - простонал я про себя. Но мою спутницу трухлявое сооружение привело в такой восторг, что пришлось согласиться остаться здесь на ночь. Огромных сверкающих рубинов, про которые мне прожужжали все уши я не увидел, так что пришлось делать восхищенный вид.
Дверь со скрипом распахнулась и на пороге появилась седая, как лунь, бабуля. Делая пригласительные жесты, она подала нам крючковатые свои пальцы и помогла забраться внутрь. Увидев добротно накрытый стол, я в первый раз вздохнул с облегчением. Мухоморов с меня было уже достаточно.
Пока мы сидели за трапезой, старуха, беззубо улыбаясь, подкладывала нам еду в тарелки, подливала темно-желтую сладкую жидкость. Тут я заметил, что Она загрустила. Тихо дернув Ее под столом за платье, я осведомился, что произошло.
-Чего ты на нее так уставился? Она тебе понравилась, да? – я увидел на Ее глазах слезы.
Я озадачено почесал затылок.
-Кто?
-Ну эта блондинистая красавица-хозяйка.
Взглянул на владелицу избушки, на всякий случай пару раз мигнул, но старуха никак не превращалась в девицу неописуемой красы.
-Ты про эту старую кикимору?
-Ну как же, у нее такой прелестный цвет лица.
Как не силился, я не разглядел на личике хозяйки ничего выдающегося, кроме огромного числа морщин. Бабусе уже за сто лет давно стукнуло, чем восхищаться? Ну раз моя спутница паникует…
-Ты гораздо красивее, - проникновенно сказал я.
Вот Она уже и успокоилась. Так просто осушить женские слезы – всего-то пара комплиментов.
-Погуляем, - Она потащила меня из дома.
Ночь незаметно опустилась на поляну. Яркие точки светлячков вырисовывали в густой траве огромные огненные кольца. Где-то ухал филин. Мы сели на поваленное дерево. Она положила мне голову на плечо. Легкий ветерок шевелил Ее темные волосы, доносил аромат Ее любимых духов. Я закрыл глаза и позволил Ее маленьким пальчикам гладить меня по лицу. Защелкал соловей. Мне бы удивиться. Ночь для соловьев – не время.
Приоткрыв веки я увидел совсем близко розовый куст с одиноким багряно-алым цветком. Протянув руку, я почуял, как стебель ощутимо дрогнул под моими пальцами. Острые шипы розы не казались оружием. Я так и не решился надломить тонкую ветку.
-Видишь ту розу? – спросил я Ее. – Она выросла для Тебя. И когда Тебе будет грустно, Ты сможешь приходить сюда, на эту поляну и вдыхать этот фимиам. Я знаю, что этот цветок будет утешать Тебя. Пусть цветет здесь, если розу сорвать, умрет и соловей.
Кажется, Она меня поняла. Я прижал ее к себе покрепче и мы забылись сном.
Утро я встретил один в своей квартире. Все, что осталось мне от сказки – это кусочек недоеденной слойки.
© Лжец
Мы пили чай, замечательный зеленый листовой, такой приятно заварить в маленьком японском чайничке и подать в низеньких пиалах без сахара, когда Она в очередной раз завела разговор на ту же тему. Последний Ее аргумент «Тебе жалко, что ли?» убил меня наповал и я поспешил выйти из гостиной. Я немного злился. Скорее на себя, чем на Нее. Не умею, не могу и всё-всё-всё, даже и не пытайтесь уверить в обратном!
Тут я ощутил тонкий запах дыма. Подняв голову, я разглядел небольшого человечка, удобно устроившегося у меня на письменном столе и курящего сигарету.
-Мальчик-с пальчик! - приветливо пояснил он, показывая на себя.
-Сигареты детям не игрушка! - перехватил я инициативу, отбирая у малыша тлевшую палочку и затягиваясь.
Вот черт, не курил уже два года, разучился, должно быть. Закашлявшись, загасил окурок и выбросил в корзину для бумаг.
-Табак настоян на мухоморах, - с гордостью просиял малый.
-Мне сказка нужна, - обратился я к нежданному гостю. – Знаешь, где раздобыть?
-Чего же проще, - мальчик-с пальчик презрительно выпятил нижнюю губу и указал на окно. – Перелезь через подоконник, там все и будет.
Вернувшись в гостиную, я отобрал у Нее недоеденную слойку. Проигнорировав недоумевающий взгляд, поднял на руки и отнес к окну. Человечка уже не было, лишь на моей вечерней корреспонденции темнели рассыпанные крошки махорки. Я потянул за ручку рамы, осторожно, боясь впустить злой северный ветер, завывавший снаружи. Но вместо ветра в комнату ворвался стойкий аромат лесных цветов. Она захлопала в ладоши. Взяв меня за руку, потянула на поляну, оказавшуюся за окном.
Яркое солнце ударило нам в глаза, заставив на несколько мгновений сощуриться. Небо казалось огромной голубой перевернутой чашей с тонким еле заметным рисунком барашков. Барашки жалобно косились на сочную травку, тянули шейки, но не решались сойти с небесного полотна.
Из-за толстого дуба послышалось натруженное рычание. Она испуганно вскрикнула и спряталась за мою спину. К нам шел медведь. Пошарив позади себя рукой, я прижал Ее к себе.
-Странный какой-то мишка, - указал я на огромную плетеную корзину за косматыми плечами топтыгина.
Отдуваясь и похрюкивая, косолапый приблизился к нам и опустился на пень. Оглядев нас с ног до головы, он вытащил старую закопченную флягу и протянул мне.
-На дорожку!
Я глотнул. Во фляге оказался чистый спирт. Захрустев пирожком, медведь подцепил когтем два румяных кругляша из короба и оделил нас.
-С яблоками, - застенчиво сказал он.
Ей выпечные изделия пришлись по вкусу, а спирт, само собой, я Ей и не предложил.
-Не подскажете путь до Бобруйска? – поинтересовался косолапый, подняв толстый зад с пенька. – Давно ищу.
Я отрицательно покачал головой, поскольку и сам не знал, где нахожусь. Миша покрутил смешной лопоухой головой.
-Ладно, дотопаю как-нибудь! – он взвалил короб на плечи.
Плетеная крышка тотчас откинулась и оттуда выглянула грязная голова с всклокоченными волосами.
-В Бобруйск, жывотное!
-Машенька? – я заглянул медведю за спину.
Поглядев на меня злыми глазами, тетка лет под сорок шлепнула топтыгина по загривку.
-Иду, иду, Марья Иванна, - засеменил бедняга.
Даже попрощаться не успел.
Мы пошли напрямик через лес. Она собирала букет из лесных фиалок и колокольчиков. И была счастлива. Что до меня, то мне хотелось определиться, где мы находимся. Солнце ощутимо припекало и хотелось пить. Наконец мы вышли на широкую тропинку. Рослые лопухи с видом опытных царедворцев вставали по бокам песчаной стежки. Тут я обнаружил в стороне небольшое углубление и немного влаги на дне. Опустился на колени и хотел было зачерпнуть воду ладонями. И получил сильный тычок в бок.
-Ты что? – передо мной стоял огромный козел. – Это моя ямка! Пошел прочь! – он затряс белой бородой и нацелил на меня рога.
-А чем докажешь? – зло ответил я, жажда мучила все больше.
-Мой след – моя вода! – проблеял козлик, ткнув копытом в мягкую землю. След его ноги точь-в-точь напоминал спорную ямку.
У меня зашевелились какие-то старые воспоминания про проклятие козлиного копытца. Превращаться сегодня не входило в мои планы, поэтому я встал, отряхнув брюки и отошел в сторону. Моя спутница закрывала рот ладошкой, чтобы не смеяться. Но я не в обиде. И попить не дали, и козлом выставили.
Большая бабочка с тонкими крылышками села мне на плечо, я тихонько отцепил шершавые лапки мотылька и протянул Ей. Вот так, а я к насекомым равнодушен. Хотя пестрые крылья неплохо гармонируют с Ее платьем.
-Смотри, дворец! – закричала Она, указывая пальчиком вперед.
Я лишь пожал плечами. Все, что было доступно моему зрению – это покосившаяся избушка. Подойдя ближе, я приметил под ней толстые страусиные ноги.
«Дожили!» - простонал я про себя. Но мою спутницу трухлявое сооружение привело в такой восторг, что пришлось согласиться остаться здесь на ночь. Огромных сверкающих рубинов, про которые мне прожужжали все уши я не увидел, так что пришлось делать восхищенный вид.
Дверь со скрипом распахнулась и на пороге появилась седая, как лунь, бабуля. Делая пригласительные жесты, она подала нам крючковатые свои пальцы и помогла забраться внутрь. Увидев добротно накрытый стол, я в первый раз вздохнул с облегчением. Мухоморов с меня было уже достаточно.
Пока мы сидели за трапезой, старуха, беззубо улыбаясь, подкладывала нам еду в тарелки, подливала темно-желтую сладкую жидкость. Тут я заметил, что Она загрустила. Тихо дернув Ее под столом за платье, я осведомился, что произошло.
-Чего ты на нее так уставился? Она тебе понравилась, да? – я увидел на Ее глазах слезы.
Я озадачено почесал затылок.
-Кто?
-Ну эта блондинистая красавица-хозяйка.
Взглянул на владелицу избушки, на всякий случай пару раз мигнул, но старуха никак не превращалась в девицу неописуемой красы.
-Ты про эту старую кикимору?
-Ну как же, у нее такой прелестный цвет лица.
Как не силился, я не разглядел на личике хозяйки ничего выдающегося, кроме огромного числа морщин. Бабусе уже за сто лет давно стукнуло, чем восхищаться? Ну раз моя спутница паникует…
-Ты гораздо красивее, - проникновенно сказал я.
Вот Она уже и успокоилась. Так просто осушить женские слезы – всего-то пара комплиментов.
-Погуляем, - Она потащила меня из дома.
Ночь незаметно опустилась на поляну. Яркие точки светлячков вырисовывали в густой траве огромные огненные кольца. Где-то ухал филин. Мы сели на поваленное дерево. Она положила мне голову на плечо. Легкий ветерок шевелил Ее темные волосы, доносил аромат Ее любимых духов. Я закрыл глаза и позволил Ее маленьким пальчикам гладить меня по лицу. Защелкал соловей. Мне бы удивиться. Ночь для соловьев – не время.
Приоткрыв веки я увидел совсем близко розовый куст с одиноким багряно-алым цветком. Протянув руку, я почуял, как стебель ощутимо дрогнул под моими пальцами. Острые шипы розы не казались оружием. Я так и не решился надломить тонкую ветку.
-Видишь ту розу? – спросил я Ее. – Она выросла для Тебя. И когда Тебе будет грустно, Ты сможешь приходить сюда, на эту поляну и вдыхать этот фимиам. Я знаю, что этот цветок будет утешать Тебя. Пусть цветет здесь, если розу сорвать, умрет и соловей.
Кажется, Она меня поняла. Я прижал ее к себе покрепче и мы забылись сном.
Утро я встретил один в своей квартире. Все, что осталось мне от сказки – это кусочек недоеденной слойки.
© Лжец